dneprovskij | Entries tagged with траур

В стране родной, в краю родном не меняется НИЧЕГО: пока гром не грянет, баба с возу не слезет. И это настолько смешно, что уже и вовсе не смешно. А потом опять смешно. Сколько верёвочке ни виться, а в Иркутске уже 54 трупа: купили алкаши некое "Средство Для Мытья Ванн"... ну что ж - теперь их обмоют, да и в землю зароют. А в городе по этому поводу - ЧП: подчинённые полицмейстера Германа Братчикова шустрят по городу, изымают ядовитый лосьон... пишут даже, что накрыли где-то в каком-то садоводстве подпольный цех, в котором лосьон этот разливали...

Короче, всё - как всегда: для того, чтобы в Государственной Думе начали работать над Законом о защите прав животных, понадобились хабаровские сцыкухи-живодёрки; для того, чтобы полиция и городская власть засуетились по поводу изъятия из торговой сети этой отравы, Иркутску потребовалось более полусотни трупов. Я только одного понять не могу: те чины полиции, которые объезжают сейчас торговые точки и изымают "Боярышник" - они что, не знали о существовании этого "Боярышника" раньше?... не знали, кто и зачем его продаёт, кто и зачем его покупает?...

( ДАЛЕЕ... )

Жил-был Художник Борис. Он родился в сорок восьмом, и прожил сорок восемь лет, и умер в девяносто шестом. И перед тем, как он умер, над городом сгустилась Тьма: дело было зимой, а зимой Тьма приходит очень рано. Поэтому, Борис сначала включил в мастерской электрический свет, и только потом - умер. Он не собирался умирать - он собирался работать, но он умер - а электрический свет в мастерской так и горел целых две недели, пока кто-то не обратил на это внимание. Сначала постучали в дверь мастерской, думали - откроет, как всегда, лохматый, голый, в офицерских сапогах и цыганской шляпе, с топором в руке. Но он не открыл - он умер, просто об этом ещё никто не знал. Постучали другой раз, третий, затем начали ломать дверь:

...Ломают дверь, и долбят лаз в стене -
О, что вам, право, за нужда во мне? -
Я - умер. Я давно уже остыл.

В бреду я повторяю многократно:
"Мне быть на вас похожим неприятно!"

Когда дверь взломали, тогда всё и узнали. Свет горел уже две недели - ведь на город опустилась Тьма. Всё это время Борис был мёртв: ведь он умер. А на мольберте стоял новый холст, натянутый на подрамник, и рядом лежали кисти, и краски на холсте ещё были совсем-совсем свежие, и не успели высохнуть. И лишь любимая девочка Бориса, кукла Браби, смотрела на вошедших выбитыми глазами с укоризной: мол, что же вы так долго сюда не шли?...

Борис подобрал эту Барби на какой-то свалке. Он вообще тащил к себе в мастерскую всякий сброд - Барби (которая на самом-то деле была Варькой), Натэллу, Изабеллу, плюшевого тигра Шерхана... художника Коренева, художника Мошкина... искусствоведа Тамару Драницу... поэта Шманова... меня... Я же говорю: всякий сброд тащил он к себе в мастерскую! - тех, кого встречал на улице, кого находил на улице. И потом мы сидели в мастерской на Уткина, и пили водку, много водки... художники, поэты, сломанные куклы, выброшенные игрушки - все пили водку в мастерской Десяткина. Водка хранилась в холодильнике, который давно не работал. И под столом, возле электрообогревателя, тоже хранилась водка - но электрообогреватель тоже не работал, как и холодильник. В этой мастерской работал только Борис - а рядом с ним, знаете ли, трудно было на что-то претендовать, на какой-то профессионализм, на какое-то мастерство... Вот холодильник и электрообогревателем и не работали.

( О том, что было После Смерти )

Всякий раз накануне 17 июля у определённой части юзеров – что в Живом Журнале, что на других площадках – начинается то, что я называю «покаянным обострением». В ленте, то и дело, мелькают сканы фотографий последнего российского Императора Николая II и Его Семьи, убитых коммунистами летом 1918 года в Екатеринбурге, иконы св. Царственных Мучеников, и сюда же – до кучи! – фотографии билбордов с теми же семейными портретами Романовых, снабжённых истерично-слезливыми подписями: «Прости нас, Государь!» И скажу вам честно, господа: меня – сторонника Императорского Дома Романовых, сторонника монархической формы правления, и более того – одного из организаторов самого первого в моём городе молебна памяти святых Царственных Мучеников в далёком уже 1990 году – это раздражает. И раздражает чрезвычайно.

Вероятно, кто-то из моих новых френдов удивится, узнав о моих монархических предпочтениях и почитании мною семьи последнего Российского Императора – ведь на своих страницах я не размещаю ни акафистов, ни житий святых, ни прочих подобных материалов… Тогда – очень быстро, одним-двумя абзацами, объясню свою позицию на сей счёт – а дальше мы будем говорить уже об этом клоунско-шизофреническом «покаянном синдроме», охватившем не только «Русь Виртуальную», но и реальную Российскую Федерацию.

( ВНИМАНИЕ! Данный текст может вызвать бурную негативную реакцию со стороны лиц, считающих себя сторонниками Монархии и прихожан РПЦ МП )

В студенческие годы мы, будущие продажные писаки, шелкопёры, бумагомараки и прочая, и прочая, и прочая, учились в одном корпусе с историками. Естественно, пересекались, и естественно же, общались - и в буфете, и в курилке, и в общаге, и на Набережной - в юности мы быстро сходимся с людьми, куда быстрее, чем в зрелом возрасте. И, помнится, у историков в те годы особой популярностью пользовался один анекдот - говорят, что выдумал его langobard, но, скорее всего, как всегда, врут... Но дело совсем не в том, вправду ли его Шмидт выдумал, или кто-то другой выдумал - дело, собственно, в самом анекдоте: я вспомнил его потому только, что он, как нельзя, лучше подходит к теме моего сегодняшнего поста в качестве эпиграфа - а анекдот, собственно, такой:

...Поймал Старик в свои сети Золотую Рыбку. Естественно, Рыбка давай ему тут же толкать про три желания в обмен на спасение. Вот здесь-то из нашего пенсионера дерьмо и полезло: дескать, всю жизню сознательную вкалывал он, вкалывал на рыбозаготовках - а ни в начальники не вышел, ни деньжат на "чёрный день" не скопил, ни жилищные условия свои никак не улучшил - мрак один! Опять же, жена - старая дура и уродина, пилит его, пилит - но и только: секса с ней уже давным-давно никакого нет, а какой и был когда-то - разве ж то сексом назвать можно? Физические упражнения одни, и никакой фантазии, никакой экзотики - бревно бревном. И вот, короче, желает теперь он, ветеран рыбозаготовительного труда и герой трудовых буден, следующего:

- во-первых, сбросить годков, этак, тридцать - чтобы в самом соку, значит, быть;
- во-вторых, высокого и стабильного материального дохода, а также достойного положения в обществе! И - не просто достойного, а чтобы - всем на зависть;
- в-третьих, заместо старой и уродливой дуры, что целыми днями медитирует на свою разбитую лохань, желает он себе жену - молодую красавицу, с какой не стыдно на люди показаться! И чтоб - не шалаву какую-нибудь, но непременно из приличной семьи!...

- ну, и на десерт, так сказать... Короче, желает он, став молодым, красивым, богатым и влиятельным, с красавицей-подругой отправиться в какое-нибудь путешествие - и чтобы непременно с приключениями, с разбойниками всякими, с опасностями - чтобы адриналинчику, значит, погонять! А то он уже тридцать лет и три года не видел ни хрена, окромя своего рыбсовхозу...

- Не печалься, - ответила Рыбка, - не туманься, ступай себе с Богом! Будет тебе и молодость, и жена-красавица, и богатство, и почёт, и респект, и уважуха, и полный воз приключений! - с тем и ушла в Синее Море.

Глядь - а Старик-то наш уже и не Старик! - стоит на морском берегу статный красавец-мужчина в белом мундире, в орденах и эполетах - сразу видать, что из благородных! - а к нему по берегу бежит молодая красотка в роскошном платье и с зонтиком от солнца в холёных маленьких ручках. ( Бежит, смеётся, грозит шутливо нашему красавцу зонтиком, и говорит с наигранной укоризною: )

Званием "ротмистра" Александр Сергеевич мою супругу "пожаловал". А каким званием он наградил меня, я, грешным делом, уже и запамятовал - кажется, "полковником". Мы смеялись над этими его "пожалованиями", а Новиков продолжал гнуть свою линию: мол, все мы - ни много, ни мало, колчаковский "Осваг", действующий на оккупированной большевиками территории. Мы опять смеялись: ну, "Осваг" - значит, "Осваг". Значит, будем "подрывать устои режима" и дальше. А Новиков каждый день звонил по телефону - "инспектировал", делился новостями, подбрасывал то одну, то другую идею. Свой звонок непременно заканчивал словами: "... - Ладно, до связи! Ротмистру - поклон!"

Теперь он больше не позвонит. Не передаст поклон "ротмистру". Не замутит "общий сбор" и совместную поездку куда-нибудь по местам боевого пути Сибирской Белой армии. Александр Сергеевич Новиков скончался вчера, на шестьдесят восьмом году жизни. Сегодня состоялись похороны. Я на панихиду не пошёл: устал уже хоронить друзей, не хочу видеть мёртвыми тех, кого уважал, с кем дружил многие годы. Думаю, он бы понял и простил меня за это.

Я познакомился с Новиковым в самом конце восьмидесятых: я тогда перед поступлением в Университет, "внештатил" на облрадио, а Александр Сергеевич "рулил" в местной организации общества "Мемориал", был её сопредседателем. Я приходил на собрания "Мемориала", усаживался тихонечко рядом с Новиковым, вытаскивал микрофон-"удочку", включал свой "Репортёр-7", а Александр Сергеевич вёл собрания. Время от времени, когда слово брал кто-то из пришедших на встречу, Новиков прерывал его словами: " - Подождите минуточку! У нас здесь корреспондент с областного радио, сейчас он подойдёт к Вам... - а затем обращался ко мне: - Это Иван Иванович Сидоров, интереснейший человек! Нужно обязательно записать его рассказ и выдать его в эфир!" - и заговорщицки подмигивал при этом. Я записывал рассказ очередного Иван Иваныча Сидорова, и не помню ни одного случая, чтобы рассказ того или имного "мемориальца" из числа порекомендованных Новиковым, обманул бы мои ожидания. Жаль, не сохранились те записи и те воспоминания: их бы современным ~~мокроштаным~~ мокрогубым "сталинским соколятам" послушать - может, и поняли бы, что к чему.

( Памяти последнего иркутского Белого Воина )

Некрологи писать - это не дай Бог никому. Особенно - писать некрологи друзьям. Таким друзьям, с которыми понимали друг друга с полу-взгляда, каких уже не будет. А мне, вот, пришлось в минувшее воскресение писать такой текст для газеты (он ниже).

Время пройдёт - я про Юру Гимова ещё напишу. Честное слово, напишу о том, как мы на "антикварные пленэры" ездили, и как ведром воды пьяного "дизайнера" Дымова в чувства приводили. И как самогонный аппарат строили, и как гнали самогон. И как наказывали его бывшую жену-суку, которая нанимала килеров, чтобы грохнуть Юрку и завладеть квартирой. И как выставку его "План ГОЭЛРО" готовили... И как новый год встречали вместе, и как тополь старый валили, и как реставрировали старинный сейф, и как полтораста километров на мотоциклах гнали... Обо всём расскажу. Но - потом.( А сейчас - просто слова прощания с ДРУГОМ )

Правление Иркутской региональной организации Союза Художников России, друзья Юрия выражают свои глубокие и искренние соболезнования отцу художника Льву Борисовичу Гимову, его семье и детям.

Гражданская панихида состоится в среду, 17 июля с 10 до 12 часов в Ритуальном зале по адресу бульвар Гагарина, 4 (вход с ул. 3-го Июля).

Друзья мои! Живите вы все долго и не попадайте ни в какие переплёты! Пожалуйста...
И ещё прошу: вы этого парня не знали - так, пожалуйста, не выражайте мне в комментариях соболезнований, ибо наелся я соболезнованиями за эти дни. Лучше помолитесь за Юру - кто как может и умеет.

1989 год, 20 апреля. День рождения Адольфа Аллоизовича, понимаете-ли, Гитлера....
Воспитаники "Школы Романова" распустили по городу слух, что двадцатого апреля они будут ходить по городу толпой с красным флагом, вылавливать и п*здить фашистов. Под "фашистами" подразумевались панки, металлисты, фарцовщики и прочие хиппи...

Поэтому, двадцатого числа весеннего месяца апреля весь "шпиль" пребывал в состоянии лёгкого мандража: а ну, как "романовцы" придут, и вставят?...

Чтобы читателю было понятно, о чём идёт речь, объясню, для начала, что такое "шпиль", и кто такие "романовцы".

( Ну, и немного по д катом. Про старину Маугли... )

Светлой памяти Его Высокопревосходительства Президента Речи Посполитой, пана Леха КАЧИНЬСКОГО и всех поляков, убитых совецкими чекистами...

Light memory of Its Excellency of President Rspubliki Polish, mister Leha KACHINSKY and all Poles killed by communistic special services...